Свято-Воскресенская Ермолинская пустынь не вполне обычна: здесь обитают как монахи, так и монахини. К тому же монастырь этот - еще и сельскохозяйственная община.

Труд и свет

- У нас правило: ежедневно, без выходных, в 7 утра начинается литургия, но если человек на тяжелом послушании, если устал, он может в храм не идти. Когда человек не хочет молиться, служба от этого не выиграет, - говорит отец Варлаам (Борин) - настоятель обители.

- Монашеская община, - рассказывает он, - появилась здесь чуть больше 10 лет назад, сам же монастырь учрежден в 1998 году при удивительном и древнем храме Воскресения Славущего, который никогда не закрывался. Одно время, когда в городе Иванове не действовало ни одной церкви, храм в Ермолине являлся кафедральным. Когда-то в храме было много намоленных икон. Было...

Храм пережил три крупных ограбления. Последнее, когда похитили 52 самых ценных образа, было чрезвычайно дерзким. Сначала приехал некий господин, представившийся реставратором, и попросил иконы продать. Получив отрицательный ответ, молча удалился. А через неделю, ночью, в келью постучались. Представились милицией. Едва отворили, грабители ворвались, связали послушников, перекусили железные решетки специальным резаком... С тех пор решили поставить самую современную сигнализацию - и пока Бог милует.

А первое ограбление привело монахов... в зону. Пятеро ребят бежали по полю, бросая награбленное, а за ними гналась братия с вилами и местные мужики. Взяли-то горе-грабители всего две настоящие иконы, остальные - бумажные, но сроки им дали вовсе не "бумажные". Однажды бывший "злодей" послал из тюрьмы в монастырь письмо, и завязались отношения с зоной, которая расположена под Ярославлем. Монахи ездили туда, освобожденные приезжали в монастырь... И в результате несколько бывших заключенных - ныне послушники монастыря в Ермолине, один даже стал священником.

А еще монастырь работает с центрами по реабилитации людей, зависимых от наркотиков, они-то и присылают сюда тех, кто пытается выбраться из наркотического ада. Из них составлена вся монастырская токарная мастерская. В монастыре сейчас 6 монахов и 4 монахини. На матушках держится многое в монастырском хозяйстве. Мать Анфиса - старшая по животноводству. Мать Лукина - по огороду. Зимой, когда нет работы на земле, она вместе с матушкой Христиной пишет иконы. Мать Вера - старшая по кухне и пчеловод. Монастырь.

При монастыре живут и семейные, вместе с детьми. Семью создали двое бывших наркоманов: Евгений и Ольга Шипорины. Больше всего детей - пятеро - в семье белого священника отца Андрея Львова. Дети вообще дают какой-то особый свет монастырю: ребячьи улыбки, смех - от них и сам светлеешь...

"Брат-сыровар"

Первое послушание отца Исайи - служба в храме (он иеродьякон). Второе - сыроварение. Он один обеспечивает работу целого сырзавода. Продукт имеет соответствующий сертификат, выпускается под маркой "монастырский", а по ГОСТу его сорт - "голландский". Кроме голландского сыра сыроварня производит брынзу, творог, сметану и прочие продукты, которые идут только на монастырский стол. Монастырь.Так и подмывает назвать отца Исайю "братом-сыроваром", но на самом деле послушание батюшки менялось. Он был и пчеловодом, и животноводом. А еще отец Исайя с детства чудесно поет на клиросе. В монастыре практикуется редкое знаменное, или исонное, пение (с раскладом на голоса), школа которого развивается не одно столетие. В сыроварах отец Исайя всего-то три года, искусство это он перенимал от другого сыровара, отца Иллариона, которого специально посылали обучаться в Углич, в Институт сыроварения. Недавно в монастыре побывал священник из Голландии. Он попробовал монастырского сыра, прищурился и произнес задумчиво: "Почти как у нас..." Отец Исайя уверен, что это высшая оценка. Ну кто признает, что, к примеру, какие-нибудь заморские грузди лучше русских?

Судьба отца Исайи особенная. Большинство из современных монахов имеют опыт блужданий в лже-учениях, Исайя же пришел в православие сразу и навсегда. С детства Валера Назаров (так его звали в мирской жизни) увлекался индейцами, читать мог только про них, но однажды с другом Стасом Соловьевым он (только из любопытства) зашел в церковь своего родного города Фурманова. Мальчики (им тогда было по 14 лет) настолько были потрясены церковным пением, что судьба их решилась в тот же день. Вернулся Валера в родной двор, увидел ругающихся матом сверстников, распивающую пиво молодежь... и ему стало тошно. В 16 лет Валера уже оставил родной дом. Его друг Стас поступил так же. Ныне он - отец Филарет, служит священником в городе Вичуге. Монастырь.

Духовник и староста

- Я считаю, все тяготы связаны с внутренними проблемами человека. А когда Господь дает силы, человек испытывает только радость. Игумен Антоний (Логинов) - духовник монастыря. Здесь он с 1982 года, когда его, еще совсем молодого священника, поставили на приход.Он не скрывает, что община зарегистрирована как монастырь лишь по одной причине: лучше вести хозяйство (с юридической точки зрения) под эгидой не прихода, а монастыря. У людей, посвятивших себя Богу, задачи, несколько отличающиеся от "добычи хлеба насущного".

- Мы не стремимся полностью обеспечить себя продуктами. В конце концов, не так уж важно, откуда идут средства: от нашей работы, от благотворителей или жертвователей. Недавно у меня была полемика с одним ученым по поводу хозяйственной парадигмы церкви. Он считает, что церковь может перенять опыт колхозной системы. А я утверждаю, что надо просто слушать Божье слово, а все остальное приложится. Так же рассуждает Софья Арсентьевна Смирнова - староста села Ермолино. Лицо светское, но к Воскресенской церкви имеет прямое отношение. В течение 30 лет, с 53-го по 83-й год, была счетоводом храма. Теперь она готовится передать свои обязанности старосты другим: устала собирать налог за землю, деньги на газ, вести учет расходов на электричество. Церковь, по словам Софьи Арсентьевны, удалось сохранить от разорения благодаря отваге здешних женщин:- Батюшек очень много менялось - или молодых, или случайных сюда ставили. Пытались нас закрыть, но наши ермолинские женщины отстояли церковь. А когда пришел отец Антоний, многое поменялось. Когда мне горько (жизнь-то у меня тяжелая была - двоих детей схоронила, мужа), я иду к отцу Антонию. Наговорюсь, наплачусь - он всегда меня выслушает, утешит. И ухожу успокоенная... И что радостно, село-то наше теперь живое. Детишки бегают. Скотина водится... Значит, не зря мы за нашу церкву держались!