У австрийского крестьянина Зеппа Хольцера высоко в Альпах на 50 гектарах вопреки официальной науке растут тропические фрукты, а по числу живых организмов на квадратный метр его хозяйство самое биоразнообразное место в Австрии. Хольцер создал своего рода «вечный двигатель» в сельском хозяйстве, названный пермакультурой.

ВСЕ «ПРОРАСТАЕТ» ИЗ ДЕТСТВА

Зепп Хольцер с малых лет приучался к работе на земле, помогал родителям на ферме. Потом арендовал у отца клочок земли за 2 шиллинга и высевал там все семена, что попадались под руку. В школе он ничем особо не отличался, кроме того что уже в третьем классе продавал саженцы со своего участка.

После окончания Крестьянской профессиональной школы он получил от отца права на поместье. В те годы в европейское сельское хозяйство начала активно внедряться химия — производители организовывали акции по продаже удобрений с большими скидками. Среди детей крестьян распространяли глянцевые буклеты, в которых рассказывалось, какого успеха можно добиться от применения искусственных удобрений и средств защиты растений от разных вредителей.

Чтобы не прослыть «отсталой деревенщиной», Зеппу приходилось убеждать отца покупать химию. Телегами ее возили на участок, и после разбрасывания, вспоминает Хольцер, у него и рабочих слезились глаза и краснела кожа. Зепп стал садоводом. Первым делом он привел в порядок часть своего владения — обрезал деревья и кусты, опрыскал, внес удобрения, потравил кротов (в школе их учили делать это газами от мопеда). Но вскоре заметил: ухоженные деревья стали болеть, а необработанные оставались здоровыми. Это заставило молодого фермера впервые усомниться в «передовых методах» хозяйствования...

Переломным этапом стали курсы рыбного хозяйства, где Хольцер увидел под микроскопом, как химия убивает планктон в воде и микроорганизмы в почве. Тогда-то он и научился мыслить критически и с сомнением относиться к современной агронауке: «Я решил отказаться от полученных в школе знаний и вернуться к оправ давшему себя естественному методу хозяйствования». Его позицию поддержала жена Вероника, а позже — и пятеро их детей.

«МОЙ ДЕВИЗ: ЖИТЬ НА ПРОЦЕНТЫ ОТ ПРИРОДЫ, А НЕ ОТ КАПИТАЛА»

Когда у Хольцеров появились свободные средства, они решили расширить сферу хозяйствования: в Краметергофе открыли дикий альпийский парк, гостиницу и закусочную. И началась кутерьма, в которой у супругов совсем не оставалось места для личной жизни, только работа, работа... «Если кто-то из нас в тот период просто шел, а не бежал, то другой думал: «Уж не заболел ли он?» — вспоминает Хольцер. А заболели они тогда... трудоголизмом. Вечером хватало сил только пересчитать деньги.

И вдруг в один день все пошло прахом — после введения в 1979 году нового налога. В знак протеста Зепп свернул этот бизнес и не возвратился к нему, даже когда власти пошли на попятную и отменили тот налоговый сбор. Фермеру хотелось иметь не просто прибыльное дело, но и, главное, интересное. Арендовал тысячу гектаров охотугодий и переориентировался на разведение диких животных и поиск новых возможностей в сельском хозяйстве. А основным денежным проектом в те годы стало разведение и продажа грибов — очень успешный бизнес до катастрофы в Чернобыле. Но после взрыва на атомной электростанции Хольцер чуть не обанкротился и сделал вывод: нельзя строить узкопрофильный бизнес, необходимо разнообразие, как в природе.

Сейчас в современном Краметергофе плодовые деревья не опрыскивают, не удобряют и не обрезают. Их кроны со спелыми плодами свисают к земле, словно приглашая: «Отведай меня...» Например, вишни на склоне гор поспевают все лето: в июне — внизу, на высоте 1100 метров, а в сентябре — на вершине. Свой вишневый сад Хольцер высадил вопреки требованию лесничества: на склонах гор должны расти ели. Но упертый фермер уверен, что ели окисляют почву, повреждаются вредителями, а их корни не держат склон. С ним судились, его штрафовали, ловили «с поличным» — при перетаскивании в мешках на свой участок муравейников... Однако Хольцер оставался верен своим идеям.

Любимое занятие Зеппа — создавать террасы на склонах. Это увеличивает полезную площадь участка, защищает почву от разрушения и просто эффектно смотрится. А еще ему нравятся высокие холмистые гряды, которые позволяют выращивать вместе самые разнообразные растения. На этом, кстати, построен проект Хольцера «Живой супермаркет». Посетители-покупатели ходят меж гряд как по лабиринту и собирают плоды, а на выходе расплачиваются. По дороге можно съесть сколько влезет и отдохнуть у пруда вместе с детьми. Хорошо всем: фермеру не надо убирать урожай, а гости покупают экологически чистые продукты и общаются с природой. А поле с остатками урожая используется потом как пастбище.

Хольцер — ярый противник монокультур. Считает, что поля, засеянные одной культурой, становятся жертвой вредителей, а почва при этом истощается. Поэтому он высевает смеси: злаки, клевер, редис, салаты. У него кукуруза и подсолнечник растут вместе с горохом и фасолью. В итоге высокие растения — опора для вьющихся, а бобовые к тому же обогащают почву азотом.

ТРУДЯГИ-СВИНЬИ

У Хольцера их много. Это настоящие работники, разве что зарплату не получают. На том участке, который надо вспахать, рассыпают кукурузу как приманку для свиней, и они исправно вспахивают почву. «Живые плуги» движутся по непреодолимым для техники каменистым участкам, съедают опавшие плоды и сорняки, слизняков и других вредных насекомых, удобряют землю, а в итоге из этих работяг получается... лучшая, по мнению Зеппа, отбивная. Своих хрюшек-помощниц он держит в пещере, которую экскаватором вырыл в склоне горы за один день.

Вся скотина в Краметергофе содержится как бы на вольных хлебах сама себе пропитание ищет. При этом Хольцер подбирает животных только крепких и выносливых, которые способны передвигаться по горной местности. В разное время на ферме с успехом разводили оленей, муфлонов, ланей, европейских косуль, альпийских горных козлов... Зепп считает, что массовое содержание скота в закрытых помещениях это его истязание. «К тому же если я закрою своих хрюшек в свинарнике, то буду работать на них, — говорит он. — А должно быть наоборот».

Без подкормок и лечения разводит Хольцер и рыбу — осетровых, форель, карпа, щуку... У него в хозяйстве целая сеть озер и прудов общей площадью 3 гектара. Раньше фермер делал стерильные и прямые пруды, как рекомендовали в книжках, с чистым дном и специальной пленкой. Но потом разработал свою технологию: дно будущего водоема надо как бы перетряхнуть ковшом экскаватора, а потом утрамбовать его и разгладить. К воде у Зеппа особое, трепетное отношение — в высокогорье дожди являются единственным источником влаги. И построив десятки прудов, австриец на своей земле создал уникальный водооборот. «Вода должна двигаться, перетекать из одного места в другое», — считает он.

ПЕРМАКУЛЬТУРНЫЙ ХУТОР

Самостоятельный путь, который отстоял Хольцер, непривычен для большинства крестьян. Они содержат подворье в основном за счет побочной деятельности или ведут узкоспециализированное хозяйство, что требует больших инвестиций, а в случае каких-то изменений на рынке возникает угроза банкротства. Сбывают же продукцию через оптовиков, которые диктуют свои условия.

Дотации и кредиты сделали крестьян зависимыми от агроиндустрии, химической промышленности. А все начинается еще с учебы, потому что образование выстроено под тех же лоббистов. В итоге крестьянин становится рабом, убежден Хольцер. И тут он выступает жестко и категорично: у такого машинного, химического, монокультурного сельского хозяйства нет будущего.

Хольцер щедро делится со всеми знаниями. Считает, что все его открытия принадлежат природе. Он их лишь «подсмотрел».

Его райский уголок в австрийских горах очень похож на тот уютный хутор, образ которого вынашивает в своих мечтах российский крестьянин: тучные поля, щедрые сады, мельница, пруд с карпами, цветущий островок, окруженный рвом с водой, где плавают утки...

И все это Хольцеру не с неба свалилось. Он прошел через такие бюрократические мытарства, что не раз уже мог отчаяться. Ведь почему Зепп не патентует свои ноу-хау? Избегает бюрократии, которая и так достала его.

Всю жизнь он делал то, что «нельзя», в смысле противозаконно, как считали австрийские чиновники. За то, что вместо елового леса в «австрийской Сибири» выросли субтропические растения (абрикос, дрок красильный, новозеландский киви, цитрусовые, сладкий картофель), Хольцеру пришлось отвечать перед властями как за опустошение леса (так это считалось по лесному законодательству его страны). Суды и затяжная переписка с разными ведомствами, штрафы, скандалы и объяснение с прессой — все это стало привычным для Зеппа. У всех крестьян в мире проблемы, в общем-то, схожие. «В Евросоюзе земледелец сегодня вымирает как вид «благодаря» политикам, — возмущается Хольцер. — Пришло время крестьянам всех стран объединяться».