Огромную букву «И» легко увидеть на карте Абхазии, сделанной по фотоснимкам из космоса. Рядом с ней можно различить еще две буквы, правда, менее четкие, — «Н» и «В». Это кипарисовые аллеи, посаженные в форме букв, точнее, инициалов. Высажены они были в поселке Алахадзы больше ста лет тому назад русским купцом Николаем Васильевичем Игумновым.

Купеческий род Игумновых известен в России с давних времен. Золотопромышленники, мануфактурщики, владельцы железорудных рудников, Игумновы много полезного сделали для России. Недаром памятники купцам стоят и в Липецке, и в башкирском Бирске.

Судьба Николая Васильевича Игумнова не просто удивительна, а скорее даже похожа на авантюрный, полный драматизма роман…

Все началось в 1901 году с большого московского бала, который дал в своем новом доме-тереме на Якиманке владелец Большой Ярославской мануфактуры, известный не только своим богатством, но и безграничной фантазией (стоит только взглянуть на его дом, где нынче находится французское посольство), купец первой гильдии Николай Васильевич Игумнов. Чтобы удивить гостей, Николай Васильевич усыпал пол танцевальной залы золотыми червонцами, украшенными ликом российского императора. Весело кружились в вихре вальса гости Игумнова, не обращая внимания на то, что их бальные туфли топчут золотое изображение царя. Но как всегда нашелся среди гостей бдительный человек, который на следующий же день донес в Петербург о произошедшем. Николай II был очень рассержен и распорядился выслать непочтительного купца из Москвы куда-нибудь подальше…

«Подальше» оказалось абхазское побережье Сухумской губернии — гиблое, заболоченное место с тьмой малярийных комаров и ядовитых змей. Словом, это была мертвая зона, не пригодная для нормальной жизни. Земли эти принадлежали хану абхазского княжеского рода Инал-Ипа. Опальный купец осмотрел место ссылки, прикинул возможности устроить здесь свою жизнь и решил купить у хана 6 тысяч десятин этой самой гиблой земли… И начались работы. Перво-наперво Николай Васильевич наладил на реке Бзыбь рыболовецкий промысел. Привез с Дона 150 рыбаков, построил первый на побережье рыбоконсервный завод.

Условия для рабочих по тем временам здесь были очень приличные. Построили общежития с комнатами на двоих, с отдельными курительными залами — невиданные тогда коммунальные блага! Для семейных возвели домики, которые через какое-то время переходили в собственность семьи рабочего вместе с участком земли. Потом Игумнов принялся за осушение болот, посадил 800 эвкалиптов, сотни болотных кипарисов. Баржами по морю стали привозить сюда плодородную кубанскую землю…

На осушенных землях Игумнов завел племенные животноводческие хозяйства. Завез в эти южные края родных ярославских коровок, которые прекрасно прижились на Черноморской земле. Но главным, любимым детищем Николая Васильевича стал чудный, диковинный сад. Его заботами был выращен мандариновый сад, созданы плантации лечебных деревьев — камфарного и хинного. Появились необычные для этих мест растения: киви, манго, тунга, табак. Было запущено предприятие «Абхазский бамбук»… Сейчас даже трудно представить, сколько сделал для этого края опальный купец.

После революции 1917 года Игумнов добровольно передал новой власти свои огромные хозяйства. Он не захотел вместе с семьей эмигрировать во Францию и остался во вновь организованном на его землях цитрусовом совхозе имени Третьего интернационала простым агрономом. В 1924 году Николая Васильевича не стало. Похоронили его скромно, обсадив могилу так любимыми им кипарисами.

С тех пор много событий произошло на земле Абхазии. Менялись времена и власти. Имя и деяния русского купца Игумнова затерялись и практически исчезли из официальных исторических документов. Но народная память не просто сохранила имя и дела Игумнова — о русском купце были сложены красивые легенды…

В Пицунде каждый житель, показывая приезжим местные достопримечательности, обязательно скажет: «Это Игумнов посадил… Это Игумнов построил…» Таксист-абхаз горячо говорил мне: «Да такому человеку надо памятник из чистого золота ставить. Он для нас, абхазов, брат, русский брат. Столько хорошего сделал для этой земли. Жалко, что многие это забыли. Ничего не назвали здесь его именем, а ведь он заслужил».

Справедливости ради надо, однако, сказать, что имена русских деятелей, которые в конце XIX — начале XX века вложили в развитие Абхазии свои силы и талант, в сегодняшней Абхазии помнят. Почти каждый местный житель знает, что курорт Гагра построен стараниями принца Ольденбургского.

Приближенный царя, важный сановник Александр Петрович Ольденбургский был человеком настойчивым и решительным. В Санкт-Петербурге он создал известную, а возможно и первую в мире, клинику экспериментальной медицины. Но главным делом его жизни стало создание курорта в Абхазии, в почти безлюдной местности. В него он вложил все свои средства, потом настойчиво убеждал царя дать на строительство «русской Ривьеры» деньги из казначейства....

Он убеждает, уговаривает, требует, доказывает необходимость такого курорта. И министр финансов Витте под напором Александра Петровича сдается. Принимается постановление о ежегодном выделении 150 тысяч рублей на развитие курорта Гагры. Кроме того, принц привлекает к проекту других предпринимателей и меценатов. И каждый год все больше средств вкладывается в строительство новых санаториев, дач, курзалов. По тем временам суммы огромные.

В это же время московский врач, профессор Остроумов строит в Сухуме больницы для легочных больных. Граф Раевский закладывает здесь ботанический сад с коллекцией редких удивительных растений. Во всех этих проектах участвуют и абхазские промышленники, врачи, ученые… Казалось, все кавказско-русские конфликты отошли в прошлое и здесь, в Абхазии, в самим Богом созданном рае, наступит прекрасная, спокойная, мирная жизнь. Но судьба распорядилась по-другому. Тлеющий, неугасающий десятки лет конфликт между абхазами и грузинами то и дело взрывался на этой земле кровавыми событиями.

Борьба абхазов за свою независимость длилась практически весь XX век. У Льва Николаевича Толстого в рассказе «Набег» есть такое горькое размышление: «Трудно понять, как среди этой изумительной красоты, среди цветущей природы и гордых гор человек может испытывать чувство ненависти, быть таким жестоким и злобным…» Да, это трудно понять, но так случилось. В 1992 году Грузия (уже в который раз!) попыталась силой удержать Абхазию. Абхазский народ назвал эту последнюю войну отечественной, стар и млад поднялся на защиту своей свободы.

Грузинские националисты, ворвавшиеся в Сухум, разгромили фонды Государственного архива Абхазии. В огне погибли и архивные материалы о деятельности русских и абхазских историков, врачей, купцов, строителей и просветителей. Но сегодня в республике по крупицам уже начали собирать те сведения, которые удалось как-то сохранить. Алахадзы, в пансионате «Сосновая роща», который чудом спасла от разрушения его нынешняя хозяйка Людмила Лолуа, собирают материалы о Николае Васильевиче Игумнове. И кажется совсем не случайным, что рядом с надгробиями погибших абхазских воинов Людмила Иродионовна восстановила могилу Игумнова и поставила на ней большой православный крест.

Следов войны в поселке до сих пор очень много… Разрушен домик Игумнова, зияют черными глазницами разбитые здания школ — русской и грузинской… Стоят руины зданий бывшего цитрусового совхоза… Болеют мандариновые сады, искореженные пожарами… В пансионате «Сосновая роща» разбито здание медицинского центра, где до войны был большой крытый бассейн.

У страны нет пока средств, чтобы восстановить все, что разрушила война. Людмила Иродионовна говорит как бы полушутя: «Вот сослали бы к нам из России какого-нибудь нового Игумнова — может быть, быстрее бы залечили мы свои раны…» А пока вместо нового Игумнова приехал в «Сосновую рощу» русский сенатор. Купил землю, построил аляповатый дворец и обнес его огромной краснокирпичной, почти кремлевской стеной. И как бы между прочим огородил забором и большой кусок пляжа. Все бы ничего, наверное, если бы находился этот сенаторский дворец где-нибудь в другом месте. Но построил его богатый россиянин прямо напротив разрушенной русской школы. Ребятишки учатся в двух отремонтированных боковых флигелях, а на восстановление центрального здания уже нет ни средств, ни сил. Почему бы этому состоятельному человеку не подкинуть на восстановление школы строительных материалов, кое-каких денежек — такая мысль даже не приходит в голову хозяину имения. Отгородился он от местного населения стеной в полтора кирпича и даже не знает, что у абхазов не принято возводить глухие заборы. Они привыкли жить с открытой душой. Недаром абхазы называют свою страну Апсны, что значит «страна души». И очень горько, что потянулись сегодня сюда из России не Игумновы, а те, кто никак не может понять, что о России будут судить по их делам, а не по их деньгам.

Но конечно, и сегодня есть люди, которым дорога честь России, как ни громко это звучит. В Пицунде мне показали русскую школу. Ее восстановил Андрей Дудко, московский предприниматель. В детстве он учился в ней, лет 30 назад уехал в Москву. Теперь в Пицунде каждый мальчишка знает имя этого человека.

…Много лет назад на русском кладбище под Парижем местный священник показал мне в дальнем углу скромную могилку. На небольшом старом кресте была прикреплена дощечка с надписью: «Казак! Помни, все, что ты делаешь на земле, ты делаешь во зло и в добро России. Есаул Иванов». Мудрый завет оставил этот русский человек, умерший на чужбине с думой о Родине…