На чем и как можно зарабатывать в глубинке
Чем живем-кормимся?
Во всякое время у России свой феномен. Прежде торговые полки были пусты, а холодильники в домах под завязку забиты провизией. Потом в магазинах появилось все, но исчезли деньги перестали выдавать зарплату и пенсии. Теперь же зачастую нет ни работы, ни денег… Чем тогда живет-кормится Россия? Не та, что внутри Московской кольцевой дороги, а где дома пониже и асфальт пожиже — российская провинция?
НА ЗЕМЛЮ НАДЕЙСЯ, А НА ЗАРАБОТКИ — В МОСКВУ
Основным источником дохода испокон веку для крестьян Владимирской области служили отхожие промыслы. От жатвы до сева деловые мужики подавались в города, в первую очередь в Москву, работать каменщиками и плотниками. Завидным делом было устроиться в торговую лавку. Старожилы вспоминают, как их деды работали приказчиками в московских торговых рядах и кормили всю семью. Найти хорошо оплачиваемую работу в столице и сейчас мечта почти любого владимирского селянина. Так что за сто, а то и за двести последних лет главная экономическая составляющая сельского быта в центре России осталась прежней — приработки далеко за пределами родной деревни.
А что же земля? Она что-то вроде хобби. Полагаться только на нее — большой риск. В прошлом засушливом году во Владимирской области зерна и картофеля собрали в два раза меньше, чем в позапрошлом. Проблемы, связанные с постоянным ростом цен на корма, удобрения, топливо, с реализацией продукции, возникают и в крупных животноводческих комплексах. Даже относительно высокая по сельским меркам заработная плата — 15-20 тысяч рублей — не приводит к притоку сюда квалифицированных специалистов: слишком непредсказуемо их будущее. «Сегодня обещают золотые горы, а завтра разорятся», поясняют молодые специалисты с красными дипломами. Опытные менеджеры-управленцы, которые всегда были в цене, мигрируют по стране из одного крупного предприятия АПК в другое в поисках лучшей доли.
НЕЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ТУРИЗМ
Когда-то Суздаль с его черноземным опольем был одной из огуречных столиц России. Суздальские огурцы на личных «Волгах» везли до Мурманска и Архангельска, а на подворьях старинного русского города часто стояло по два личных автомобиля.
С приходом импортного овоща бизнес постепенно пришел в упадок. Бывшие огуречники «переквалифицировались в управдомов» — содержателей частных гостиниц для любителей старины. Этот промысел стал весьма доходным благодаря близости столицы, былинности края и страшной дороговизне местных отелей. Гостиничное дело поставлено на широкую ногу. Турист может выбрать и роскошный особняк, и малоприметный домик. Радушные хозяева расшибутся в лепешку, чтобы порадовать кормильцев и сельской банькой, и медовухой, и теми же малосольными огурцами.
Гостиничный феномен побудил владимирские власти разработать специальную программу развития так называемого экологического туризма. Предполагалось, что не только в Суздаль или в Муром, но и в простые крестьянские хижины в каком-нибудь Селивановском районе хлынут пресыщенные цивилизацией немцы с французами. Понюхать запах экологически чистого навоза, отведать домашнего кваску и испытать все прелести русской крестьянской экзотики под хороводы местных фольклорных ансамблей. Но экотуризм в том виде, в каком его предложили на туристическом рынке местные власти, оказался неконкурентоспособным. Разработчики программы только разводили руками и сетовали на отсутствие в деревнях привычных для иностранцев удобств, в первую очередь благоустроенных туалетов. Действительно, на вопрос «а где у вас это самое «удобство»?» не только в селах, но и во многих райцентрах только недоуменно пожмут плечами и покажут на ближайший поросший крапивой или мальвой забор.
Но жители удаленных от широко протоптанных туристических троп деревень освоили иной вид заработка — охрану дач горожан от местных злоумышленников. В некоторых наиболее приближенных к столице районах этот вид промысла — основной источник пропитания. «Везунчики» устраиваются своего рода мажордомами, ухаживают за садом, ведут хозяйство, топят бани, ублажают нового доброго хозяина. В список услуг входит и расчистка заснеженных дорог, и сбор урожая, и консервирование компотов, и засолка капусты.
ГРИБЫ, ЯГОДЫ, СОСНА...
Но чем дальше уводит дорога от доходных подмосковных земель, тем труднее найти выгодное дело. В таких местах значительная часть населения перешла к почти первобытному образу жизни — собирательству грибов и ягод. Конкуренция на этом рынке жесткая. За клюквой выходят затемно целыми бригадами, иначе, того гляди, опередят другие промысловики. Надо успеть занять и выгодное торговое место у автобусной остановки или на перекрестке. Летом в богатых грибами и ягодами угодьях многие уходят с менее денежной, хотя и постоянной работы и целиком предаются собирательству. «В день, если повезет, можно заработать рублей 500, а то и тысячу», — рассказывали профессиональные сборщики даров леса.
Но главное богатство не в боровиках и подосиновиках, а в строительной древесине. Ее заготовка — как легальная, так и браконьерская — все еще выгодное занятие, хотя спроси любого лесника, он только отмахнется и начнет уверять, что «все уже порублено, и леса не осталось нигде, кроме Вологодской и Архангельской губернии». Автор этих строк побывал в одном окраинном поселении. Нигде не дымили фабричные трубы, бывшие совхозы с колхозами превратились в исторические и местами весьма живописные развалины, но деревня стояла крепкая и многолюдная. Источник богатства был заметен сразу. То там, то сям в проулках стояли лесовозы, груженные свежеспиленным сосняком.
САМОГОН ОДНИХ КОРМИТ, ДРУГИХ УБИВАЕТ
Характерно, что российская сельская бедность чаще всего бедность работающего за нищенскую зарплату населения. На одной из фабрик, куда съезжается народ со всей сельской округи, как оказалось, зарплата штамповщицы с 30-летним стажем чуть выше 5 тысяч рублей. Но даже за такую работу многие держатся обеими руками. «А куда нам податься? — говорят женщины пенсионного возраста. — Больше нигде не берут». В самом деле, устроиться продавцом в местном магазине большая удача. Даже должность сельского библиотекаря весьма завидная: она передается «по наследству» от матери к дочери. Удачное сельское предпринимательство — удел избранных.
В Меленковском районе есть по-настоящему большая семья, которой удалось-таки наладить свое дело по производству мебели из натурального дерева, а не из ДСП, и выйти в люди. Теперь на удачливых хозяев трудится пол-округи, а на подворье нового промышленника настоящая псарня — полсотни породистых охотничьих собак. «Но еще лет 20 назад мы сушняк по лесу собирали, чтобы печь протопить», — говорят нынешние богатеи. Капитал удалось сколотить благодаря тому, что многочисленные родственники объединили усилия: одни добывали лес, другие строгали лавки и столы, третьи реализовывали товар на московских рынках.
«Кто хочет заработать, тот с голоду не помрет», — поделился один из сельских торгашей, заработавший на выгонке самогона. Его рецепт быстрого созревания браги — в стиральной машине в режиме деликатной стирки — позволил поставить дело поистине на промышленную основу. Самогоноварение для собственных нужд и небольшого заработка теперь на селе едва ли не обыденное дело, не скрывают главы многих районов.
«Чрезмерное употребление спиртного» этот эвфемизм стал общепринятым штампом при определении причин высокой смертности среди мужчин. Теперь всю Владимирскую область можно назвать «областью невест». Демографическая ситуация здесь такова, что на тысячу мужчин приходится 1233 женщины. Социологи объясняют эту печальную статистику «высокой преждевременной смертностью мужчин», причем трудоспособного возраста. В Заксобрание Владимирской области уже не раз обращались представители муниципалитетов с просьбой отменить запрет на продажу крепкого алкоголя в ночное время, поскольку он существенно увеличивает число мастеров самогоноварения. Доходности бизнеса немало способствует и рост цен на водку.
ЗАВИДУЮТ ПРОСТИТУТКАМ И ИНВАЛИДАМ
Наиболее рискованный, но и самый доходный бизнес для молодых сельских женщин — занятие проституцией. Никаких официальных данных о размахе промысла нет, но время от времени в судебных заседаниях разоблачают то сутенеров, то рэкетиров, обложивших путан поборами. Их основное «рабочее место» — автомагистраль Москва — Уфа, а «опорные пункты» — автозаправочные станции и придорожные кафе. На интим-услугах можно реально заработать в несколько раз больше, чем на ферме. Но карьера на большой дороге может закончиться так же стремительно, как и началась…
Во многих сельских семьях главным источником дохода остается пенсия стариков. Большая удача, рассказывали мне престарелые деревенские жители, «выбить инвалидность». Но дело это непростое и в городе, ведь и так уже чуть ли не каждый десятый житель области официально признан инвалидом. Им завидуют (ведь еще полагаются и льготы), их уважают («вот ведь, умеют же люди устроиться!»), но за спиной судачат о том, кому и сколько инвалид дал на лапу за «группу».
В последнее время в селе появился еще один социальный слой. По сути, это новый тип селян, породили его рост цен на недвижимость в городах и неукротимые тарифы ЖКХ. Причем уезжают из мегаполисов не только маргиналы или потерявшие жилье, но и вполне приличные граждане. Они сдают внаем свои городские квартиры, и этой небольшой ренты вполне хватает на неприхотливую, а порой и на вполне обеспеченную жизнь на селе. Разумеется, благополучие этих жителей деревни уже не зависит от капризов погоды.
Во всякое время у России свой феномен. Прежде торговые полки были пусты, а холодильники в домах под завязку забиты провизией. Потом в магазинах появилось все, но исчезли деньги перестали выдавать зарплату и пенсии. Теперь же зачастую нет ни работы, ни денег… Чем тогда живет-кормится Россия? Не та, что внутри Московской кольцевой дороги, а где дома пониже и асфальт пожиже — российская провинция?
НА ЗЕМЛЮ НАДЕЙСЯ, А НА ЗАРАБОТКИ — В МОСКВУ
Основным источником дохода испокон веку для крестьян Владимирской области служили отхожие промыслы. От жатвы до сева деловые мужики подавались в города, в первую очередь в Москву, работать каменщиками и плотниками. Завидным делом было устроиться в торговую лавку. Старожилы вспоминают, как их деды работали приказчиками в московских торговых рядах и кормили всю семью. Найти хорошо оплачиваемую работу в столице и сейчас мечта почти любого владимирского селянина. Так что за сто, а то и за двести последних лет главная экономическая составляющая сельского быта в центре России осталась прежней — приработки далеко за пределами родной деревни. А что же земля? Она что-то вроде хобби. Полагаться только на нее — большой риск. В прошлом засушливом году во Владимирской области зерна и картофеля собрали в два раза меньше, чем в позапрошлом. Проблемы, связанные с постоянным ростом цен на корма, удобрения, топливо, с реализацией продукции, возникают и в крупных животноводческих комплексах. Даже относительно высокая по сельским меркам заработная плата — 15-20 тысяч рублей — не приводит к притоку сюда квалифицированных специалистов: слишком непредсказуемо их будущее. «Сегодня обещают золотые горы, а завтра разорятся», поясняют молодые специалисты с красными дипломами. Опытные менеджеры-управленцы, которые всегда были в цене, мигрируют по стране из одного крупного предприятия АПК в другое в поисках лучшей доли.
НЕЭКОЛОГИЧЕСКИЙ ТУРИЗМ
Когда-то Суздаль с его черноземным опольем был одной из огуречных столиц России. Суздальские огурцы на личных «Волгах» везли до Мурманска и Архангельска, а на подворьях старинного русского города часто стояло по два личных автомобиля.
С приходом импортного овоща бизнес постепенно пришел в упадок. Бывшие огуречники «переквалифицировались в управдомов» — содержателей частных гостиниц для любителей старины. Этот промысел стал весьма доходным благодаря близости столицы, былинности края и страшной дороговизне местных отелей. Гостиничное дело поставлено на широкую ногу. Турист может выбрать и роскошный особняк, и малоприметный домик. Радушные хозяева расшибутся в лепешку, чтобы порадовать кормильцев и сельской банькой, и медовухой, и теми же малосольными огурцами. Гостиничный феномен побудил владимирские власти разработать специальную программу развития так называемого экологического туризма. Предполагалось, что не только в Суздаль или в Муром, но и в простые крестьянские хижины в каком-нибудь Селивановском районе хлынут пресыщенные цивилизацией немцы с французами. Понюхать запах экологически чистого навоза, отведать домашнего кваску и испытать все прелести русской крестьянской экзотики под хороводы местных фольклорных ансамблей. Но экотуризм в том виде, в каком его предложили на туристическом рынке местные власти, оказался неконкурентоспособным. Разработчики программы только разводили руками и сетовали на отсутствие в деревнях привычных для иностранцев удобств, в первую очередь благоустроенных туалетов. Действительно, на вопрос «а где у вас это самое «удобство»?» не только в селах, но и во многих райцентрах только недоуменно пожмут плечами и покажут на ближайший поросший крапивой или мальвой забор.
Но жители удаленных от широко протоптанных туристических троп деревень освоили иной вид заработка — охрану дач горожан от местных злоумышленников. В некоторых наиболее приближенных к столице районах этот вид промысла — основной источник пропитания. «Везунчики» устраиваются своего рода мажордомами, ухаживают за садом, ведут хозяйство, топят бани, ублажают нового доброго хозяина. В список услуг входит и расчистка заснеженных дорог, и сбор урожая, и консервирование компотов, и засолка капусты.
ГРИБЫ, ЯГОДЫ, СОСНА...
Но чем дальше уводит дорога от доходных подмосковных земель, тем труднее найти выгодное дело. В таких местах значительная часть населения перешла к почти первобытному образу жизни — собирательству грибов и ягод. Конкуренция на этом рынке жесткая. За клюквой выходят затемно целыми бригадами, иначе, того гляди, опередят другие промысловики. Надо успеть занять и выгодное торговое место у автобусной остановки или на перекрестке. Летом в богатых грибами и ягодами угодьях многие уходят с менее денежной, хотя и постоянной работы и целиком предаются собирательству. «В день, если повезет, можно заработать рублей 500, а то и тысячу», — рассказывали профессиональные сборщики даров леса. Но главное богатство не в боровиках и подосиновиках, а в строительной древесине. Ее заготовка — как легальная, так и браконьерская — все еще выгодное занятие, хотя спроси любого лесника, он только отмахнется и начнет уверять, что «все уже порублено, и леса не осталось нигде, кроме Вологодской и Архангельской губернии». Автор этих строк побывал в одном окраинном поселении. Нигде не дымили фабричные трубы, бывшие совхозы с колхозами превратились в исторические и местами весьма живописные развалины, но деревня стояла крепкая и многолюдная. Источник богатства был заметен сразу. То там, то сям в проулках стояли лесовозы, груженные свежеспиленным сосняком.
САМОГОН ОДНИХ КОРМИТ, ДРУГИХ УБИВАЕТ
Характерно, что российская сельская бедность чаще всего бедность работающего за нищенскую зарплату населения. На одной из фабрик, куда съезжается народ со всей сельской округи, как оказалось, зарплата штамповщицы с 30-летним стажем чуть выше 5 тысяч рублей. Но даже за такую работу многие держатся обеими руками. «А куда нам податься? — говорят женщины пенсионного возраста. — Больше нигде не берут». В самом деле, устроиться продавцом в местном магазине большая удача. Даже должность сельского библиотекаря весьма завидная: она передается «по наследству» от матери к дочери. Удачное сельское предпринимательство — удел избранных.
В Меленковском районе есть по-настоящему большая семья, которой удалось-таки наладить свое дело по производству мебели из натурального дерева, а не из ДСП, и выйти в люди. Теперь на удачливых хозяев трудится пол-округи, а на подворье нового промышленника настоящая псарня — полсотни породистых охотничьих собак. «Но еще лет 20 назад мы сушняк по лесу собирали, чтобы печь протопить», — говорят нынешние богатеи. Капитал удалось сколотить благодаря тому, что многочисленные родственники объединили усилия: одни добывали лес, другие строгали лавки и столы, третьи реализовывали товар на московских рынках. «Кто хочет заработать, тот с голоду не помрет», — поделился один из сельских торгашей, заработавший на выгонке самогона. Его рецепт быстрого созревания браги — в стиральной машине в режиме деликатной стирки — позволил поставить дело поистине на промышленную основу. Самогоноварение для собственных нужд и небольшого заработка теперь на селе едва ли не обыденное дело, не скрывают главы многих районов.
«Чрезмерное употребление спиртного» этот эвфемизм стал общепринятым штампом при определении причин высокой смертности среди мужчин. Теперь всю Владимирскую область можно назвать «областью невест». Демографическая ситуация здесь такова, что на тысячу мужчин приходится 1233 женщины. Социологи объясняют эту печальную статистику «высокой преждевременной смертностью мужчин», причем трудоспособного возраста. В Заксобрание Владимирской области уже не раз обращались представители муниципалитетов с просьбой отменить запрет на продажу крепкого алкоголя в ночное время, поскольку он существенно увеличивает число мастеров самогоноварения. Доходности бизнеса немало способствует и рост цен на водку.
ЗАВИДУЮТ ПРОСТИТУТКАМ И ИНВАЛИДАМ
Наиболее рискованный, но и самый доходный бизнес для молодых сельских женщин — занятие проституцией. Никаких официальных данных о размахе промысла нет, но время от времени в судебных заседаниях разоблачают то сутенеров, то рэкетиров, обложивших путан поборами. Их основное «рабочее место» — автомагистраль Москва — Уфа, а «опорные пункты» — автозаправочные станции и придорожные кафе. На интим-услугах можно реально заработать в несколько раз больше, чем на ферме. Но карьера на большой дороге может закончиться так же стремительно, как и началась… Во многих сельских семьях главным источником дохода остается пенсия стариков. Большая удача, рассказывали мне престарелые деревенские жители, «выбить инвалидность». Но дело это непростое и в городе, ведь и так уже чуть ли не каждый десятый житель области официально признан инвалидом. Им завидуют (ведь еще полагаются и льготы), их уважают («вот ведь, умеют же люди устроиться!»), но за спиной судачат о том, кому и сколько инвалид дал на лапу за «группу».
В последнее время в селе появился еще один социальный слой. По сути, это новый тип селян, породили его рост цен на недвижимость в городах и неукротимые тарифы ЖКХ. Причем уезжают из мегаполисов не только маргиналы или потерявшие жилье, но и вполне приличные граждане. Они сдают внаем свои городские квартиры, и этой небольшой ренты вполне хватает на неприхотливую, а порой и на вполне обеспеченную жизнь на селе. Разумеется, благополучие этих жителей деревни уже не зависит от капризов погоды.