Брошенная деревня

Спасет ли ее подготовленная Министерством сельского хозяйства России концепция устойчивого развития сельских территорий до 2020 года?

Если верить документу, то реальная зарплата селян к этому сроку должна повыситься в 4,4 раза, занятость сельского населения достичь 76-80 процентов, 60-70 процентов деревенских домов будут обеспечены водопроводом, газом и канализацией, а каждую деревню соединят с внешним миром хорошие дороги. При этом сельский уклад жизни сохранится, а численность сельского населения и количество населенных пунктов не уменьшатся.

Вы в это верите? Я - нет.
Во-первых, потому, что в основе концепции лежит федеральная программа социального развития сельских территорий до 2012 года, которая была успешно провалена. А какой умный человек строит новое здание на старом, да еще развалившемся фундаменте? Во-вторых, на все про все собираются потратить 400 миллиардов рублей. Это не больше того, что выделяется сейчас, а что делается сегодня для развития сельских территорий на такие деньги, мы знаем. Сумма не просто мала, она элементарно не соответствует масштабу проблем.

Ныне в сельской местности живут 38 миллионов человек - 27 процентов населения страны. Треть из них сидит без работы, хотя официальная статистика показывает, что таких лишь 10,8 процента. Но еще больше тех, кто не видит какой-либо перспективы ни для себя, ни для своих детей.

Симптоматично, что о судьбе российской деревни последние 20 лет всегда говорили в сослагательном наклонении: надо бы... В 90-х годах: надо бы свести ее на нет, потому что деревня - это черная дыра складывающейся рыночной экономики. В 2000-х: надо бы поддержать, потому что страна все плотнее садится на иглу продовольственной зависимости от Запада.

А вот как поддержать - мнения на этот счет разнились. Ректор Челябинского государственного агроинженерного университета Василий Бледных предлагал строить агрогорода. Мол, вновь отстраивать заброшенные деревни не имеет смысла. При российских-то расстояниях, особенно на востоке, создать в них приличные условия жизни из-за дороговизны коммуникаций нельзя.
А вот если построить агрогорода да расположить их вблизи автомобильных и железнодорожных путей, тогда жители смогут заниматься зимой кустарным промыслом, работать на небольших перерабатывающих предприятиях, производить строительный материал из местного сырья, летом вахтовым методом выращивать хлеб и мясо. По расчетам ректора, такой агрогород мог бы обслуживать до 150 тысяч гектаров пашни и до 50 тысяч голов скота в пересчете на крупный рогатый скот.

Увы, идея эта грела только сердца ученых-энтузиастов. На государственном уровне она поддержана не была. Правда, власть вроде бы задумалась о судьбах села, появился проект, который позднее перерос в национальную программу развития сельского хозяйства. Но программа лишь шевельнула аграрный сектор, вернее, его производственную часть, совершенно не коснувшись социального обустройства деревни. Более того, 131-й закон еще больше отодвинул власть от народа, укрупнив сельское поселение до размера небольшого европейского государства, дав ему массу полномочий и совершенно не обеспечив деньгами. Упраздненные сельские округа стали быстро вымирать, а новорожденные центры укрупненных поселений не превратились в базу для развития сельских территорий.

Новые национальные реформы - образования и здравоохранения - «вымыли» из деревень сельские школы и больницы, клубы и библиотеки, после чего снялись с насиженных мест и переселились на съемные городские квартиры последние оставшиеся трудоспособные семьи. Молодежь же, не обремененная семьями, давно покинула родительские дома с благословения самих родителей.

Население сельских поселений стало сокращаться до прежних сельских округов. В ряде регионов уже всерьез заговорили о следующем этапе укрупнения. И вал разрушения российской деревни, благополучно перемахнув через уже укрупненные и еще не укрупненные поселения, покатился дальше - к границам районных центров.

Если вспомнить, то программ возрождения российской деревни создавалось множество - начиная с приснопамятного проекта развития российского Нечерноземья и Продовольственной программы СССР. А в новейшей российской истории это и переселение в сельскую глубинку наших соотечественников из стран ближнего зарубежья, которые, однако, в большинстве своем были горожанами и ехать в глухомань категорически не хотели. И проект переселения коренных горских народов Кавказа, который пока тоже не дал плодов и больше походит на пропагандистскую акцию, чем на государственную программу. Это и попытка обучения фермерскому делу военных отставников, и программа переселения молодых семей из города в деревню при содействии церкви, казачества и фермерских хозяйств. Все эти программы, проекты, пожелания остались не более чем сотрясением воздуха, потому что либо были утопичны по своей сути, либо не подкреплялись организационно и финансово.

Давайте честно друг другу признаемся: в ту деревню, какая существует ныне - без газа, дорог, радио, иногда без электричества и воды, без элементарных коммунальных удобств, без магазинов, школы, больницы, клуба, пункта бытового обслуживания, - в такую деревню никто сегодня жить не поедет. А другой у нас и нет.

- Надо решительно отказаться от идеи повсеместного возрождения российской деревни, - считает первый вице-губернатор Вологодской области Николай Костыгов. - Каждую деревню мы возродить не сможем. И те, кто думает иначе, ратуют за сохранение тяжелого, неэффективного труда, отсталую социальную сферу, недоступность молодому поколению современных образовательных стандартов. Нужно не распределять средства равномерно, не размазывать их, как кашу по тарелке, а использовать точечно. И если строить жилье - то самое передовое. Дома культуры и физкультурно-оздоровительные комплексы - на уровне мировых стандартов. Библиотеки - цифровые.

Золотые слова, да только где взять на все это деньги? Минфин не дает. Программа социального развития села, разработанная на пять лет (с 2008 по 2012 год), уже в 2009 году, с началом экономического кризиса, была секвестирована, то бишь урезана, наполовину, а в последующем - еще больше. Уже не было и надежды в борьбе за социалку закрепиться на рубеже хотя бы центров сельских поселений. Предлагалось отступать на запасные позиции - в районные центры, где еще теплится жизнь. Где еще работают кафе, дискотеки, катки, спортзалы, библиотеки, больницы, детсады, школы...

Но вот незадача - реструктуризация коснулась и их. Из небольших районных поселков в так называемые межрайонные центры стали выводиться структуры федерального подчинения - налоговые и социальные службы, страховые агентства, управления почтовой связи и банков, нотариальные, земельные, кадастровые и прочие конторы, оздоровительные и учебные подразделения. Следом стал уходить и малый бизнес, специалисты, молодежь, и недавние райцентры постепенно становятся поселениями для пенсионеров и дачников. И думается, недалек тот час, когда и нынешние укрупненные сельские округа признают неперспективными и ненужными, упразднят за ненадобностью, а бывшие райцентры сделают сельскими поселениями, города - райцентрами.

20 тысяч деревень в России уже исчезли с карт за последние 20 лет, еще 20 тысяч - на грани вымирания, в них осталось жить по 5-7 стариков. За эти же 20 лет население сократилось на 20 миллионов человек, что сравнимо с потерями во Второй мировой войне. А правительство говорит о какой-то «программе 2020». Вот она, программа-то, в действии. Одни «минус двадцатки» кругом.

Я пробую возразить сам себе: в последнее время так много внимания уделяют сельскому хозяйству и президент страны, и премьер-министр. Было принято немало полезных и нужных законов. Но все они касаются производства, а не социальной сферы. Но из умирающей деревни рано или поздно уйдет и производитель. Семейные фермы, торговля, страхование, землеустройство, кредитование, госзакупки - да, все это важно, но создается впечатление, что мы следуем за событиями, а не опережаем их. Что я имею в виду? В России до сих пор нет философии, идеологии, концепции развития села. Ни в области экономической, ни, самое печальное, в области социальной. Идея агрогородов умерла не родившись.

Агрохолдинги, многие из которых принадлежат иностранному капиталу, заинтересованы лишь в получении прибыли, а никак не в социальных преобразованиях. Была попытка осмыслить это в прошлом году в Вологде на конференции «Инновационное развитие сельских территорий», но и она не удалась.

- Мы теряем страну со скоростью несколько процентов в год, - говорил на той конференции вице-президент, член-корреспондент Российской академии сельскохозяйственных наук, профессор Михаил Коробейников. - И если не создадим эффективного механизма, то огромные территории станут пустыми в течение 10 лет. А ответа, что делать, до сих пор нет. Между тем депопуляция в селе способна развалить все российское государство, и это должно понимать руководство страны.